Недавний фестиваль прессы «Вся Россия-2006» подарил мне встречу еще с одним интересным человеком, высококлассным мастером пера, военным обозревателем «Московского комсомольца» Юлией КАЛИНИНОЙ.

В журналистских кругах она человек очень известный, частый гость на телевидении и радио. Несколько лет назад за серию материалов о Чечне была удостоена самого высокого в нашей профессии звания — «Золотое перо России». Обаятельная, женственная, приятная в общении, Юлия Михайловна много лет занимается военной тематикой. Водит знакомство с руководителями МВД, Мин-обороны и других силовых ведомств. Часто ездит в командировки в горячие точки, детально знает ситуацию в Чечне. Имеет репутацию мастера журналистского расследования.

— Скажите, Юлия Михайловна, как получилось, что главной темой в профессии вы выбрали мужскую — военную?

— Это она выбрала меня. (Улыбается). В начале 90-х, когда я пришла работать в «Московский комсомолец», кому-то из редакции нужно было срочно лететь в Чечню. Я буквально подвернулась под руку, и выбор пал на меня. Ну а вторая-третья поездка были уже закономерны: «Ты там уже была, все знаешь, поезжай снова». Так и езжу. С другой стороны, я просто налогоплательщик, который отдает государству достаточно большие налоги и хочет знать, как они используются. Например, в армии.

— А вам, хрупкой, беззащитной женщине, не страшно постоянно «навещать» горячие точки, где все в бронежилетах, а вы с блокнотом?

— Страшно. Однажды наши войска взяли в окружение селение и никого оттуда не выпускали. Тогда я больше недели прожила в семье простой русской женщины...

— В своих статьях вы называете конкретные фамилии генералов, высоких чинов, которые совершили какие-то противоправные действия. Вам угрожают?

— Да, бывают звонки время от времени. Однажды, вернувшись домой с работы, я нашла дверь открытой. При этом из квартиры ничего не взяли. Было очень неприятное чувство. Но что же делать? Я сама выбрала эту профессию. Значит, угрозы — ее часть, и мне с этим надо как-то справляться.

Вот одна из наиболее значительных новостей недели: «Одержана большая победа. Военные вошли, наконец, во все чеченские села, какие хотели, и встали во всех ущельях. Задачи, поставленные высшим командованием, выполнены». Что это значит? Военные — большие молодцы, конечно. Но ни Басаева, ни Масхадова, ни иных чеченских предводителей они не достали. Боевики ушли из «огненных мешков», как всегда уходили, сохранив основные силы. И теперь не мы их будем выбивать из селений, а они — набрасываться на наши заставы и блокпосты. Минувший четверг уже подтвердил иллюзорность победы. Подразделение омоновцев понесло тяжелые потери, попав в засаду на северной окраине Грозного, считавшейся давным-давно зачищенной и тщательно охраняемой. Вот еще мотив дня: «Началось восстановление разрушенного хозяйства Чечни». Вице-премьер Кошман подсчитал, что из бюджета на это святое дело нужно выделить 12 млрд. руб., и назначил брата Доку Завгаева главой Наурского района, несмотря на то, что за прошлый восстановительный сезон этот брат уже растратил 25 млрд. руб. и чудом не сел за это в тюрьму. А Гантамирова, который таки сел по аналогичному обвинению, Кошман, наоборот, выгнал из своего правительства, и теперь обиженный Гантамиров уезжает в Чечню. Соберет там сподвижников и создаст вооруженную оппозицию премьеру Кошману, и все в Чечне опять пойдет по кругу. О чем свидетельствует эта новость? Об обескураживающем отсутствии прогресса. Все делается точно так же, как делалось в прошлый раз, хотя, казалось бы, у властей были все возможности убедиться, что больше так делать не надо. Тем не менее они не меняют тактику в отношении Чечни. Очевидно, рассчитывают взять ее числом подходов. Деньги, выделенные на восстановление Чечни, снова будут разворованы, а жизнь мирных граждан никак не нормализуется, поскольку Кремль по-прежнему категорически не понимает, что такое Чечня. Доверяется первым попавшимся «промосковским» чеченцам — лишь бы они им лили мед в уши. На самом деле все чеченцы одинаковые. И промосковские, и антироссийские. Тейпы, семьи, кланы, к которым они принадлежат, разные, а сами чеченцы одинаковые. Каждый хочет, чтоб в Чечне правил его клан. Подзуживают кремлевских стратегов, толкают их на войну, обещают верность и с лицемерной кротостью твердят: «Без России Чечне никак нельзя. А боевики вообще не чеченцы, а горстка подонков. Разбегутся, как только войска придут в Чечню». Но в голове у них при этом другое: «Нам бы только власть получить. Тогда у нас в правительстве ни одного русского не будет». Понятно теперь, во имя чего гибнут в Чечне наши военные?

(Из статьи Ю.Калининой «Внутренний спецназ» «Московский комсомолец» 4 марта 2000г.)

— А что такое «журналистское расследование»?

— Этот термин меня всегда сбивает с толку. Вот я журналист, какое я могу провести расследование? Расследовать что-то – значит узнать то, что хотят скрыть. Как я могу заставить людей сказать то, что они хотят скрыть?! Я не могу ни подслушивать, ни подсматривать, ни проводить выемки документов, не могу затребовать служебную информацию, не могу вести допрос с пристрастием. У меня нет для этого никаких инструментов.

Поэтому мне кажется, надо говорить не о расследовании, а об исследовании – какого-то случая, проблемы. Как правило, это проблемы, которые носят житейский характер, не связанный с деятельностью органов власти. Например, сетевой маркетинг. Пенсионерам звонят по телефону, предлагают неизвестные лекарства, уговаривают, морочат головы. И в результате приносят баночки какой-то ерунды за 200-300 руб., в лучшем случае, витамины.

Вот такую проблему журналист может расследовать. На это уйдет много сил, но он пройдет по кругу. А когда речь идет о том, что касается деятельности органов власти, то журналист не в состоянии вскрыть то, что там происходит. И если он все-таки пишет об этом, скорее всего, он является инструментом в руках каких-то группировок.

— Скажите, чем закончилось расследование обстоятельств гибели вашего коллеги Дмитрия ХОЛОДОВА?

— У нас было достаточно доказательств, чтобы утверждать, что вот эта группа лиц виновна в убийстве. Но суд дважды признал их невиновными. Что еще мы можем сделать, если суд говорит, что они невиновны?

— А в чем тогда смысл журналистской работы, если законными способами ничего нельзя сдвинуть с мертвой точки? Ради чего вы этим занимаетесь?

— Я просто очень люблю свою работу. И не представляю себе иных занятий. Когда вижу что-то непонятное, мне всегда хочется выяснить, в чем дело, почему так. Темперамент такой, любопытство, любознательность. Но другой вопрос, как я представляю свою общественную роль? Мне кажется, люди читают газету и думают: вот, не я один так считаю, есть и другие, нас много. И мы знаем, что вот это правильно, а это неправильно. И получается большая объединяющая сила. Вот что для меня важно.

— У вас в практике были примеры конкретной реакции власти на ваши статьи?

— У меня нет ощущения, что власть абсолютно никак не реагирует. Например, моя коллега Ольга БОЖЬЕВА сумела доказать, что солдаты, служащие в Московском военном округе, используются на строительстве загородных дач. Она там плутала, лазила на крыши, фотографировала, опрашивала людей. У нее был очень доказательный материал. И в нем было сказано, что командирует солдат на дачи зам. начальника Московского округа по воспитательной работе генерал ВЕСЕЛОВ. К нашему изумлению, через неделю его сняли. Мы были потрясены! Значит, наш труд не впустую, не все летит в корзину. А может, это было уже настолько явное безобразие, что не реагировать просто нельзя...

— Вопрос не в тему: как вы в целом воспринимаете современную жизнь?

— Как очень сложное время. С телеэкранов, со страниц газет сейчас течет река мусора. Много серой, ненужной, даже вредной информации. Но остаются утесы. Они еще торчат из мутной воды, и она их обтекает. Значит, чтобы держаться, надо быть как скала...

P.S. В ответ на просьбу написать нам пожелания родились строчки: «Читателям «Вестника Отрадного» желаю любви и счастья. Главное — никогда не сдаваться! Юлия Калинина».