Накануне 8 Марта мы встретились со Светланой ЧАПЛЫГИНОЙ, солисткой городского эстрадно-духового оркестра «Меридиан», чтобы поговорить о музыке, о призвании и пути к мастерству.

Светлана работает в оркестре пятый год. Некоторое время была флейтисткой, и слушатели сразу оценили нежные звуки ее изящного инструмента. А когда ей предложили петь, не отказалась. Так в «Меридиане» появился еще один (самый совершенный музыкальный инструмент!) — человеческий голос.

У Светланы он удивительный — солнечное, звонкое сопрано. За несколько лет музыканты оркестра наработали интересный репертуар, который прекрасно принят гостями и жителями города.

— …Как правило, детей в музыкальную школу приводят родители. У вас тоже так случилось?

— В семье об этом не было и речи. Но когда мы с мамой приезжали в Куйбышев к моей тетушке и я видела за пианино свою двоюродную сестру, во мне все переворачивалось. Это была даже не зависть, а чистое удивление. Казалось невероятным: такая же девочка, как я, умеет извлекать звуки, которые складываются в настоящую мелодию!

Тогда и появилось желание поступить в музыкальную школу на класс фортепиано. В те годы были очень большие конкурсы и серьезные испытания. Моя первая попытка не удалась. Знаете почему? Я не умела интонировать, то есть голосом правильно передавать мелодию.

— Неудача в детстве обычно приводит к разочарованию и апатии.

— У меня получилось наоборот. Узнала, что в ДК «Россия» есть музыкальная студия, и целый год ее посещала. Весной еще раз сдавала экзамен в музыкальную школу и была зачислена сразу во второй класс фортепианного отделения. Счастью моему не было предела!

— Когда появилось тяготение к вокалу?

— В школе был культ хорового пения, и наш педагог Ольга Ивановна СТАРКОВА буквально творила чудеса. Сама горела этим творчеством и ученикам передавала его тепло и свет. По-другому не скажешь о том состоянии, которое появлялось у нас на хоре. Представьте, 30 человек смотрят на руки учителя, подчиняются их малейшему движению для того, чтобы отдельные голоса и партии зазвучали слаженно, стройно, чтобы все слились в едином настроении того произведения, над которым шла работа.

— Это так сильно увлекало?

— Не одна я — многие с нетерпением ждали хоровых занятий. В седьмом выпускном классе я основательно решила, что буду поступать в музыкальное училище на дирижерско-хоровое отделение. Но тут прошла молва, что как раз на это отделение принимают только после десятилетки. Поделилась своей бедой с учителем специальности, а она мне рассказала, что в свое время мечтала научиться играть на флейте, но родители ей запретили. И так она взволнованно рассказывала о флейте, о ее нежном голосе, трогающем душу, что это настроение передалось и мне.

И что же? Я доверилась своему учителю. Ни разу в руках не держала флейту, с трудом различала ее звуки в оркестрах, которые нам давали прослушать в грамзаписи, но все же решила осуществить несбывшуюся мечту своего педагога и поступила в училище на отделение духовых инструментов. Четыре года учебы пролетели быстро. Я много общалась с вокалистами, но огорчений от того, что я не с ними, в ту пору не было. Мне опять очень повезло: игре на флейте учил удивительный педагог Елена Владимировна БАРАНОВА. Не побоюсь сказать, что равной ей в Самаре нет.

— Как дальше складывалась творческая жизнь?

— Вернулась в Отрадный, но работу по специальности не нашла. В музыкальной школе не было такого класса и материальной базы, чтобы его открыть. Полтора года работала в самарской музыкальной школе. Но мысль о вокале меня постоянно теребила, не давала покоя, и однажды я пришла к Ольге Евгеньевне ФИНАЕВОЙ, своему педагогу по училищу, человеку, который долгие годы работал в опере и на уроках музыкальной литературы привил мне любовь к классике. Она над моим голосом трудилась год, а потом я поехала в Москву.

— Хотелось ее покорить?

— Знаете, в молодости очень хочется получить оценку своих возможностей, и Ольга Евгеньевна меня не останавливала. В «Гнесинке» попала на прослушивание к знаменитой певице и педагогу Заре ДОЛУХАНОВОЙ. Она сказала, что данные у меня хорошие, но нужно еще много учиться.

Но в Москве остаться я не могла: то было время перестройки, все становилось платным и коммерческим, цены росли чуть ли не каждый день. О столичном образовании нечего было и думать. Я вернулась в Самару и снова поступила в музыкальное училище на вокальное отделение. От своего педагога часто слышала такие слова: «Света, у нас итальянская школа, учитель моего учителя была итальянкой. Мы учимся классическому вокалу». Вот такие у меня были учителя, и я им всем очень благодарна.

— Как вас с двумя дипломами принял город?

— Юрий Викторович АГАПОВ предложил работать в оркестре. Сейчас у меня две роли в этом коллективе — флейтистка и вокалистка. Есть и педагогическая нагрузка: при оркестре открыт духовой класс для детей, нужно думать о смене. Их 20 человек, все учатся с желанием.

И еще я пою в вокальном ансамбле «Глория», которым руководит Ольга Ивановна СТАРКОВА. Так что можно сказать: городу я нужна.

— Вы никогда не жалели, что выбрали столь нелегкую творческую дорогу, где нет нормальных зарплат, невозможно сделать карьеру в том понимании, которое бытует в наше время?

— Честно-пречестно, никогда не жалела. Знаю, что в музыке, в вокале невозможен застой, и работать приходится очень много, но этого никто не замечает. Да и ценить это будут, видимо, не скоро. В воспоминаниях великого певца Шаляпина есть такой эпизод. Приехал он из-за границы в Россию, на вокзале его встречают толпы поклонников с цветами. А кучер, который вез Шаляпина, спрашивает:

— Чем же ты, барин, занимаешься, что тебя так величают?

— Да пою, братец, говорят, неплохо.

— Эка невидаль, я вот тоже пою. Я тебя про дело спрашиваю, а не про песни.

Певец, чтобы не разочаровывать возницу, сказал, что он знаменитый сапожник, и это вызвало явное одобрение кучера.

Меня этот эпизод очень рассмешил, и я поняла, что такое отношение к искусству было, есть и будет.

— Светлана, вы говорили, что ваши учителя воспитывали вас на классике, а вам приходится петь эстрадные и джазовые песни. Не идет это вразрез с вашим вкусом?

— Ничуть! Мне интересна эта многоплановость. Когда Юрий Викторович предложил петь «Голубку», я поначалу растерялась, потому что слышала ее в исполнении Клавдии ШУЛЬЖЕНКО. А когда принесли оркестровую аранжировку, поняла, что найду свой подход к этой песне.

— Бывает такое, что не получается что-то?

— В нашем репертуаре есть песня В.МУРАДЕЛИ «Не грусти». Мы ее исполняли на юбилейном концерте в честь 50-летия города. Все, кто слушал, дали хорошую оценку. А я собой недовольна. Чувствую, что могла бы спеть лучше. Значит, нужно продолжать работать.

— Меня удивляют люди, которые умеют за кулисами оставить плохое настроение, недомогание и выходят на сцену с сияющей улыбкой, даря зрителям радость, бодрость. Как это удается?

— Для этого нужно любить свое дело. Разве не так должны работать учителя, врачи, воспитатели? Да все-все, чей труд построен на общении с людьми. Тогда меньше было бы угрюмых, печальных лиц и болезней.

— И последний вопрос: в каком жанре более всего раскрывается ваша душа?

— В храме, когда я со своими подругами пою гимны Богу.