 Помните слова некогда популярной песни? «Не кочегары мы, не плотники, Но сожалений горьких нет, А мы монтажники-высотники, И с высоты вам шлем привет!» Наверняка каждый, кто слышит этот популярный бодрый мотив, сразу вспоминает кадры старого советского фильма «Высота» и исполнителя главной роли Николая РЫБНИКОВА. Он так задушевно пел эту песню, перебирая струны гитары...
Да, память быстро переносит нас в то время, когда вместо бразильских сериалов и кровавых американских боевиков на экранах кинотеатров с огромным успехом шли фильмы о судьбах простых пареньков и девчат, однажды поднявшихся до высоты подвига. Сомневаться в правдивости «киношных» историй не приходится: ведь и по сей день рядом с нами живут реальные люди — те, кого с полным правом можно назвать героями своего времени. Сегодня наш рассказ об одном из них — о первостроителе города Дмитрии Антоновиче КРАСНОВЕ.
ПЕШКОМ ПО ШПАЛАМ …В 1954 г. наш Отрадный еще не имел ни имени, ни статуса города. Но уже бурно строился и развивался. Тогдашние его обитатели говорили: «Живем в селе Муханово» или «В поселке нефтяников». Иного названия не было. На развернувшееся строительство промышленных объектов, жилых домов, буровых и нефтепромыслов приезжали сельчане из окрестных деревень. Точно так же пришел на работу в СУ-2, одно из подразделений треста «Востокнефтестрой», и Дмитрий КРАСНОВ. На работу добирался из Кротовки. С транспортом в те времена было туго, и нередко после смены иногородним работникам приходилось ночевать в палатке, а то и пешком отправляться домой. То-то было радости, когда пешеходы, идя по шпалам, слышали вдалеке перестук колес вагончиков. Ехали вагончики не так быстро, можно было запрыгнуть прямо на ходу. Так в лексиконе первостроителей появилась фраза: «Не опоздать бы на вагончик...»
ОТВЕТСТВЕННОЕ ЗАДАНИЕ Тем временем темпы строительства жилых и промышленных объектов нарастали, а электроэнергии для их пуска остро не хватало. Чтобы решить проблему, в начале июня 1954г. к станции Муханово подогнали энергопоезд: паровоз, который топили углем, и четыре вагона с динамо-машинами, которые под воздействием пара вырабатывали ток. Бригаде монтажников, в которой трудился Дмитрий Краснов, поручили очень сложное и ответственное задание — водрузить над паровозом паровую трубу, этакую металлическую махину высотой 26 метров и диаметром 0,5 метра. Тот день 13 июня окончился для Дмитрия Антоновича бедой, и подробности его накрепко врезались в память. ...Весь день ушел на подготовку к монтажу трубы. И, хотя работники были молоды, сильны и здоровы, все изрядно устали. Правильней было бы непосредственный монтаж начать на следующий день. Но кому-то, видно, не терпелось отрапортовать о досрочно выполненной работе. Бригаде дали 15 минут на перекур, и поступила команда: приступать к делу.
БЕДА! —... Сильное нервное напряжение того рабочего дня, физическая усталость и предстоящий монтаж после работы — все создавало чувство внутреннего дискомфорта, — вспоминает Дмитрий Антонович. — Мои недобрые предчувствия усилились, когда поднялся на мачту и на 6-метровой высоте ощутил мощный шквальный ветер, запутавший стальные тросы. К мачте для подъема крепился блок, через который и нужно было притянуть тросом трубу. Распутав тросы и спустившись вниз, я сказал товарищам: «Это мой последний монтаж». Но сначала все ладилось. Водрузили основание трубы на постамент. Привязали один конец троса к трактору, другой — к вершине трубы. С постамента я руками подавал сигналы товарищу, стоявшему внизу, а тот передавал их трактористу. Машина заработала. Трос постепенно натягивался, и труба стала медленно подниматься. До ее установки в вертикальное положение оставалось каких-нибудь 8-10 см. Я подал последний сигнал, показав это расстояние, и вдруг увидел, что труба резко качнулась. Мгновенно бросил взгляд вверх. Мачта рушилась прямо на меня. Я инстинктивно прижался к ней. И через мгновение весь мир для меня перевернулся: падая, она меня придавила. Только голова свисала с постамента. От шока и внезапности всего происшедшего боли я не чувствовал, сознание не терял. Товарищи хотели резать мачту, но я сообразил, что обломок ее, падая вниз, меня совершенно искорёжит. Сказал им: «Тяните меня из-под нее как есть». Но она же тяжеленная! Пока вытаскивали, сломали мне обе руки. Острую боль почувствовал позже, по дороге в больницу. Помню, что везли на грузовике и постоянно хлопали по щекам, чтоб не терял сознание...
ЦЕЛИТЕЛЬНАЯ СИЛА — ЛЮБОВЬ —…Продержишься трое суток, и тогда у тебя впереди вся жизнь, — сказал мне в больнице врач А.К. ПЛЯСУНОВ. Но держаться мне пришлось не три дня, а долгие-долгие месяцы. От пояса до кончиков пальцев все тело почернело. Кожа отмирала и отделялась, как наружные листья капусты. Температура держалась высокой. Облегчение наступило только после операции, которую сделал Плясунов. Конечно, страшно мучили мысли об инвалидности. Беда настигла меня в 25 лет, когда силушка по жилушкам похаживала, когда наконец встретил и полюбил единственную в мире… Не знаю, справился бы я в одиночку с бременем тех тяжких мыслей… Но вокруг меня было столько хороших людей: мама, сестры, братья, земляки-кротовчане. Они не давали мне горевать. Часто навещали ребята из бригады. Но самыми дорогими и целебными были встречи с Таней.  Красивая, умная, добрая, скромная, она пробуждала во мне невероятную жажду жизни, вселяла стойкую веру в то, что тогда казалось сказкой, — в полное выздоровление и возвращение в строй. Долго ли коротко ли, но я действительно пошел на поправку. Через полгода вышел из больницы на костылях. Они еще долго были мне постоянными спутниками, но все же я вернулся в коллектив. Сначала мне подыскали легкий труд, но мне отчаянно хотелось нормальной работы, без скидок и поблажек. Ведь я к тому времени владел несколькими рабочими специальностями: слесарь-сантехник, монтажник, сварщик, шофер. Жизнь так устроена, что ее полноту начинаешь ценить только после катастрофы, после того, как лишишься ВСЕГО, что имел и не замечал. Именно тогда, лежа на больничной койке и терпя муки, я и понял, какое это великое счастье — быть мужем и отцом, быть просто мужиком, способным взять на себя ответственность за семью. Просто работягой, которому не стыдно смотреть в глаза товарищам. Постигать все эти простые истины и завоевывать рабочий авторитет мне пришлось заново. После того ЧП еще 30 лет я работал на разных строительных площадках, и в 1986г. из СУМРа ушел на пенсию.
 «ВЫСОТА МАНИЛА С ДЕТСТВА» — Дмитрий Антонович, а почему именно вы стояли тогда наверху? — Потому что в бригаде был самым опытным. К тому времени мне уже достаточно пришлось поработать на высоте. Даже успел отучиться в Москве на курсах бригадиров. До полудня мы там слушали теорию, а после обеда проходили практику на строительстве домов в 32 этажа. Это когда люди внизу кажутся воробышками. Высота меня манила с детства. Совсем мальчишкой я прыгал с парашютом. Сбрасывали нас, юных парашютистов, на Тимашевскую гору. Кому же, как не мне, было стоять на постаменте?.. — А почему вы всей бригадой не отказались от монтажа в нерабочее время, да еще при сильном ветре? Вы ведь наверняка знали и теорию, и правила техники безопасности. — Дети войны знали одну «теорию» — слово «надо». Я начал работать после пятого класса. Бросил школу и пришел в подсобное хозяйство Кротовского ОРСа. Вместе с такими же мальчишками-ровесниками пахали, косили, сажали, поливали — делали все, что скажут. В 1944г. я перешел к железнодорожникам — в столярную мастерскую ПЧ-13. Накладки для соединения рельсов тогда делали деревянными, и через день-два их нужно было менять. А из чего их делать? Рубили дубы в георгиевском лесу, распиливали, кололи и везли заготовки в мастерскую на быках. Зимой было особенно тяжело. Морозы стояли лютые. Нередко быки просто ложились на дорогу — и ни с места от холода. Однажды рогатая скотина вот так же недотянула до места и залегла. Я просил, ругал, стегал ее — все бесполезно. И настолько замерз, что уже ничего не соображал. Тут вдруг слышу: вдалеке поезд гремит. Кое-как добежал и на него запрыгнул. Добрался до своей конторы, но отогреться не успел: за мной пришли. И грозно спросили: «Как посмел бросить быков?!» Если бы был совершеннолетний, отправили бы куда Макар телят не гонял. А по малолетству вроде обошлось...
«ТЯГА К ДОМУ У МЕНЯ В КРОВИ» — Дмитрий Антонович, вы работали в Куйбышеве, в Москве. Не было ли мысли закрепиться в большом городе? Туда многие стремились на заработки. — В моей трудовой биографии был еще и Горьковский автозавод, и Сормовский машиностроительный. Но перспектива карьеры для меня — ничто по сравнению с тягой к дому. Наверно, это у нас в крови... Когда мама осталась вдовой с шестью ребятишками на руках, ей предложили отдать нас в детдом. Она отказалась наотрез. Голод и нищета сопровождали нас все детские годы, но все-таки мы были одной семьей. У нас была мама, была ее любовь и поддержка. И вот этот жизненный опыт, эта вера в семью неодолимо тянули меня из больших городов домой, в родные пенаты.
Помню такой случай. Когда я работал на Сормовском заводе, приехал к нам зам. министра машиностроительной промышленности. Нарушив субординацию, миновав всех начальников, я подошел к нему с просьбой перевести меня в Отрадный. В послевоенное время такие вещи считались крамолой. Но он почему-то поступил иначе. Со словами «Рабочие руки везде нужны» подписал приготовленное мной заявление. Преград на пути к дому не было... ...Сегодня супруги Красновы живут скромно, как все пенсионеры, но крепко поддерживают друг друга в трудные минуты. «Как и прежде, наша опора — глубокое взаимопонимание», — говорит Татьяна Николаевна. А Дмитрий Антонович добавляет: «Теперь я знаю, что преодоление беды — в человеческих силах». |
