В первое воскресенье сентября Отрадный будет отмечать День нефтяника, чествовать лучших работников современной нефтедобывающей отрасли и вспоминать заслуги ветеранов. Их взгляд на мир особо важен для нас, потому что в нем сконцентрирован опыт поколений, на основе которого становится возможно движение вперед. Сегодня наша беседа — с бывшим мастером нефтедобычи НГДУ «Первомайнефть», заслуженным работником нефтяной и газовой промышленности РСФСР, а ныне пенсионером Владимиром Витальевичем БУРЫКИНЫМ.

Целых 40 лет отдал он своему тяжелому и опасному ремеслу. Как многие молодые парни, отслужив в армии, сразу пришел работать в НГДУ. Начинал в 1962 году оператором газового цеха, спустя время окончил Сызранский нефтяной техникум, получил профессию механика по обслуживанию скважин, в 1982 году был назначен мастером бригады по добыче нефти. На пенсию ушел в 2002 году, когда ему исполнилось 60 лет.

С Владимиром Витальевичем и его женой Марией Михайловной мы встретились у них дома. Гостеприимные хозяева охотно стали вспоминать былое, рассказывать о времени и о себе:

— Операторы по добыче нефти и газа обслуживали установки и следили за тем, чтобы не было порывов, не было пропуска газа. Когда ушел работать мастером по добыче нефти, у меня в подчинении была бригада из 15-16 операторов. Со мной трудились Анатолий Яковлевич САВЕЛЬЕВ, целая династия ГАВРИЛОВЫХ, Александр СПИРИН, Сергей ШЕСТОПАЛОВ, Владимир КРАСНОВ, Александр БАУЛИН, Александр ИСАЕВ, Иван ФИЛИППОВ, Александр СКАКАЛЬСКИЙ. Много было ребят, всех не перечислишь.

К каждому надо было найти свой подход: поговорить по душам, объяснить, научить. Почти все они были молодые, приходили работать сразу после школы.

Мы вместе с новичками ходили по скважинам, следили за их работой, устраняли порывы на трубопроводах. Если случалась такая авария и нефть заливала землю, надо было провести рекультивацию. Бульдозер счищал верхний слой земли, убирал весь мазут, а мы искали место, где произошел порыв. Затем электросварщик варил трубу.

Главная задача, которая стояла перед операторами, — это стабильная добыча нефти. Они должны знать, где какая установка работает, сколько тонн нефти может добыть в день, где наиболее опасные участки, где какие проблемы, какая скважина дает больше нефти, какая меньше.

На машинах по участку мы ездили очень редко, в основном ходили пешком. А скважин на обслуживании было знаете сколько? Около 90. Сейчас, конечно, стало меньше, большую часть старых уже заглушили. Почему? Потому что нефти в них стало меньше, идет одна вода, а зачем ее гнать просто так?

— Могу сказать, — вступает в разговор Мария Михайловна, — что муж все время был на работе. Эти порывы у них случались постоянно. Трубы рвались днем и ночью, и в выходные, и в праздники. Когда такое случалось, муж тут же собирался, объезжал всех членов бригады, и они вместе ехали на свой участок. Работали до тех пор, пока все сделают, и тогда только, уставшие, промокшие, замерзшие, вернутся домой.

И вот результат такого труда: муж перенес два инсульта, один инфаркт, а 25 июня ему сделали операцию и отняли ногу. Конечно, это связано с тем, что он работал на ветру и на морозе, сколько раз промерзал насквозь, вот и образовалась закупорка сосудов, и как следствие — гангрена. Все, ноги больше нет.

Мастер — должность ответственная, весь спрос с него. Он же не бросит своих людей в степи, поэтому и работали до посинения. Трудно было не только физически, но и морально. Там техники нет, там сварщик куда-то отлучился, там транспорт задержался — причины бывали разные, а руководитель в любом случае должен отвечать. Между прочим, бригада мужа всегда была в передовых. И по объемам добычи нефти, и по дисциплине, и по соцсоревнованию они много лет шли на первом месте.

— Да, ребята у нас трудились добросовестные, пьяниц не было, — подтверждает Владимир Витальевич. — В то время все стремились работать хорошо, потому что был стимул: лидерам производства давали и премии, и жилье. Если что нарушишь, то и квартиру не получишь. Так воспитывали у рабочих чувство ответственности.

А сейчас молодые приходят на работу и хотят получить все сразу: и должность, и высокую зарплату, и кредит на покупку квартиры. Да, институты они позаканчивали, дипломы получили, а начнешь с кем говорить и сразу видишь: у него в голове-то еще ничего нет, одни телефоны да компьютеры. При этом еще гордятся: я институт окончил, я все знаю. Да ничего ты не знаешь! Ведь главное — практика. Тебе еще учиться да учиться, слушать да прислушиваться. Годы уйдут, пока какой-никакой трудовой и жизненный опыт накопится.

Когда ко мне в бригаду приходили молодые новички, я брал их с собой в обход. Сам шел впереди, а следом два оператора и помощники, которые еще ни в чем не разбираются. Каждое действие на скважине им покажу, объясню, а потом посмотрю, как он сам будет делать, научился ли чему с моих слов. Бывало, кто сообразительный, тот сразу суть схватывал, а кто тугодум, тому по два-три раза приходилось повторять. Вот так учиться надо, а не как сейчас: сессии сдают, дипломы получают, а в голове — ноль.

— В то время, — продолжает свою мысль Владимир Витальевич, — у нас в бригаде только один человек был с высшим образованием, а все остальные пришли со школьной скамьи. Тогда многие подростки оканчивали 8-9 классов и стремились на производство, чтобы профессию получить и копейку в дом принести. И конечно, прежде чем им что-то доверить, я десять раз проверю, десять раз объясню, десять раз они распишутся мне на бумаге, что изучили технику безопасности и сдали надлежащий экзамен. Да если какой неуч попадется, я еще десять раз его прогоню, вот тогда он поймет, что и как надо делать. А сейчас я даже не знаю, кто их учит, как проверяет...

3–20 августа с.г. служба исследований компании HeadHunter провела опрос среди 953 самарских студентов и 443 работодателей. Цель — выяснить мнение работодателей относительно общего уровня готовности современных выпускников к профессиональной деятельности. Итог таков: 51% опрошенных работодателей дали им оценку «скорее низкий уровень» и 19% — «очень низкий уровень». Сами же молодые специалисты не склонны к самокритике: 54% опрошенных высоко оценивают свои возможности. Они уверены, что им не хватает только практических навыков. А работодатели обращают внимание на такие важные (и зачастую отсутствующие) качества молодых работников, как крепкие знания, ответственность и желание работать.

— Мы уже давно на пенсии, — говорит Мария Михайловна, — наверно, много чего не знаем. Да и время сейчас пришло совсем другое, другая стала жизнь. Мы работали на износ, вкладывали все силы, а сейчас этого нет. Я 45 лет отдала медицине, 17-летней девчонкой начинала работать фельдшером в сельском медпункте, и мы не позволяли себе такого халатного отношения к делу и к людям, как сейчас. В поликлинику лучше не ходить, там сплошная грубость. Разве так можно?

Раньше даже бытовые проблемы люди решали дружно, все вместе. Помню, когда мужу дали квартиру, мы за голову схватились: как справимся с переездом? У нас тогда уже было двое детей. И на помощь пришла вся бригада! Узлы собрали, погрузили, перетащили, на месте все вещи расставили, лоджию застеклили. При этом ни о каких деньгах даже речь не шла. Если что по дому надо помочь — пожалуйста, ребята тут же приедут и за десять минут все отлично сделают. А сейчас наоборот: и деньги заплатишь, и подождешь, и еще неизвестно, как сделают, хорошо или с браком. Вот таким стало отношение к труду и к человеку.

— Когда у меня случилась такая беда с ногой, — продолжает тему Владимир Витальевич, — в хирургию пришла половина моей бригады. Мы с женой и не говорили никому о наших делах, а они все равно как-то узнали и пришли. Всю палату заполнили. Говорю им: «Ребята, да вас сейчас выгонят отсюда», — а никто не уходит, все равно стоят. Они уже пенсионеры, лишь некоторые еще продолжают работать. Вот так воспитано наше поколение: не бросать человека в беде, не забывать, оказывать моральную поддержку, подавать руку помощи.

— Сейчас наши власти говорят о том, что развелось слишком много льгот для ветеранов, и надо эти деньги с них снять, — сокрушается Мария Михайловна. — Разве можно так поступать с людьми? У нас с мужем на двоих 90 лет трудового стажа. Пенсию мы заработали честно, своим горбом. Почему же ее надо урезать? Все как-то поменялось в жизни, встало с ног на голову. Ведь, казалось бы, в первую очередь надо видеть не деньги, а человека и его нужды, проявлять хоть какую-то заботу о тех, кто всю жизнь отдал нефтяной промышленности. Но никому до нас дела нет.

После инсульта мужу дали вторую группу инвалидности, у него отнялась речь, он не разговаривал. Каждый год водила его на осмотры, на комиссии, сейчас вторую группу сняли, дали третью. А у него опять инсульт. Значит, опять надо давать вторую группу, снова надо проходить кабинеты разных врачей-специалистов, а как теперь без ноги? На себе же я его не донесу. Инвалидную коляску купить мы не можем, потому что стоит она дорого. Да и как с ней справляться? Ее даже два человека не поднимут, не то, что я одна.

Слава Богу, хоть дети не забывают. У нас две дочери и три внучки. Старшая дочь окончила плановый институт, трудится экономистом в Самаре. Вторая пошла по стопам отца, окончила нефтяной техникум, работает лаборантом химанализа на НЦП. Да и внучки уже взрослые: старшей 24 года, работает, а две другие учатся в школе. С двух пенсий мы еще стараемся помогать дочерям, потому что им надо и в школу учеников собрать, и накормить, и одеть-обуть. Вот так и живем...

Конечно, накануне Дня нефтяников хочется сказать добрые слова в адрес всех ветеранов нефтяной отрасли, поздравить их с праздником, пожелать здоровья, внимания близких, благополучия и семейного тепла.